Владимир Рубанов, управляющий директор, «Росплатформа»
Для достижения цифрового суверенитета надо стремиться увеличивать российское влияние и вклад в используемые технологические стеки, особенно в критически важных и государственных системах
Компания «Росплатформа» предлагает программное обеспечение для серверной виртуализации вычислений и хранения данных, в основу которого положены разработки компаний Parallels и Virtuozzo. Ей были переданы все права на исходный код, истоки которого лежат в разработках российских программистов еще в стенах альма-матер основателей Parallels, так что и де-факто, и де-юре это ПО российской разработки. Хотя официальный статус российского оно получило совсем недавно: в самом начале мая два основных продукта — «Р-Виртуализация» и «Р-Хранилище» — были включены в Реестр российского ПО Минкомсвязи РФ. «Росплатформа» продолжает тесно сотрудничать с компаниями группы Parallels, но юридически полностью от них независима. Кроме того, в отличие от них, ее продукты разрабатываются для других потребителей: «Росплатформа» ориентируется на корпоративный рынок и государственные организации. О стратегии и предложениях компании в контексте обеспечения цифрового суверенитета мы поговорили с ее управляющим директором Владимиром Рубановым.
Журнал сетевых решений/LAN: При создании компании звучали заявления о намерении создать российский аналог Amazon Cloud или Microsoft Azure до конца 2016 года…
Владимир Рубанов: На самом деле это недоразумение. Оно возникло из-за публикации в «Коммерсанте», где были воспроизведены некоторые случайно опубликованные предварительные идеи, обсуждавшиеся в ходе мозгового штурма относительно возможных направлений деятельности «Росплатформы». Построение российского облака было одним из рассматриваемых вариантов, но от этой идеи очень быстро отказались. Мы — программисты. И наша главная сила — в разработке программного обеспечения. Построением облаков с помощью наших решений пусть занимаются соответствующие профильные компании.
«Росплатформа» — российский вендор программного обеспечения, предназначенного для оснащения центров обработки данных, внутренней ИТ-инфраструктуры предприятий и построения публичных и частных облаков. Никаких собственных ЦОДов у нас нет, и к числу сервис-провайдеров мы не принадлежим. Сервис-провайдеры входят в число наших клиентов, но никак не конкурентов.
LAN: Что в таком случае понимается под платформой и что в ней российского?
Рубанов: Речь идет о системной части программного обеспечения, то есть о системном ПО, на котором работают прикладные системы. Наш продукт устанавливается на «голое железо» и сам по себе является операционной системой, которая становится платформой для виртуальных окружений, других операционных систем и приложений.
Что касается «российскости», большая часть кода наших продуктов написана именно российскими программистами, однако первоначальное авторство не столь существенно. В контексте цифрового суверенитета конструктивным становится владение необходимыми юридическими и техническими правами на продукт: распоряжение полным исходным кодом, владение инструментами для работы с ним и наличие специалистов, разбирающихся в этих кодах и инструментах.
Иначе говоря, значение имеет не первоначальное авторство, а наличие юридических прав и организационно-технических возможностей самостоятельно исправлять ошибки в коде, поддерживать пользователей и выпускать новые версии продукта. Это гарантирует, что никакие санкции не повлияют ни на возможность использования и развития такого программного обеспечения, ни на позицию самого вендора.
По этим критериям «Росплатформу» можно считать образцом российского производителя. В нашем распоряжении находится 100% исходных кодов наших продуктов, и мы владеем исключительными правами на выпускаемые решения. У нас имеются собственная инфраструктура для работы с этим кодом и штат высококвалифицированных опытных специалистов.
LAN: Не получится ли так, что «Росплатформа» и Parallels параллельно ведут одни и те же разработки?
Рубанов: У «Росплатформы» российские владельцы, и она не аффилирована с Parallels и Virtuozzo, хотя является их стратегическим партнером. Вопрос о возможной конкуренции вполне естественен, но ответ на него достаточно прост.
Несмотря на значительную общность технологической базы, предлагаемые продукты ориентированы на разные целевые сегменты. Если Parallels и Virtuozzo нацелены на взаимодействие с сервис-провайдерами и хостерами, то «Росплатформа» разрабатывает программные решения для использования в корпоративном сегменте и государственных структурах. Кроме того, у «Росплатформы» фокус на рынках России и дружественных стран, для которых фактор обеспечения цифрового суверенитета является дополнительным преимуществом.
LAN: Разработкой вы тоже занимаетесь полностью независимо?
Рубанов: У нас есть общая часть разработок, открытая для всех в полном соответствии с принципами Open Source в рамках международного сообщества программистов. Другая общая часть доступна для совместной работы над ней только нам и нашим партнерам. В каком-то смысле это внутренняя Open-Source-разработка, за которую отвечают специалисты компаний-участников. На базе этих компонентов каждая компания затем собирает свои продукты, добавляя собственный уникальный код. Исключительные права на эти итоговые продукты принадлежат соответствующим компаниям.
Вести разработки совместными усилиями и при этом иметь все права на использование полученных результатов — это отличный механизм. И чем больше участников, тем лучше. В мире часто дублируют усилия в разных отраслях, и в сфере программирования особенно. Каждый (неопытный) программист считает своим долгом написать что-то с нуля. Некоторые компании тоже любят изобретать велосипед.
Люди, которые считают деньги и реально стремятся создавать инновационные системы, все чаще используют модель Open Source — как публичную, так и применяемую внутри группы участников консорциума. Работая над общедоступными открытыми технологиями, мы, по сути, сотрудничаем со всем миром. Если проект является мировым и в нем участвуют лучшие специалисты из ведущих компаний, там рождаются действительно прогрессивные решения. Почему такого же эффекта сложно добиться в рамках одной организации? Как известно, в обособленных популяциях отмечается вырождение генов. То же и с инновациями. В открытом проекте происходит взаимное «опыление» идеями от гораздо более широкого спектра специалистов.
В этой связи важно отметить: если российская компания использует открытый код, ей необходимо участвовать в соответствующих мировых проектах, а не просто заимствовать результаты. Только когда она является активным участником сообщества разработчиков открытого кода и имеет авторитет и влияние в соответствующем международном проекте, такой открытый код можно использовать для создания российских продуктов, способных укреплять цифровой суверенитет страны. Простая пересборка открытого кода в России — это профанация цифрового суверенитета.
LAN: Каковы приоритетные направления деятельности «Росплатформы»?
Рубанов: Как я уже говорил, целевыми для нас являются корпоративный и государственный сегменты. Мы ориентируемся на организации, у которых есть собственные серверные мощности, на которых и разворачиваются наши решения. При установке нашего системного ПО набор серверов фактически превращается в частное облако IaaS и одновременно отказоустойчивое хранилище данных.
Это тот самый модный сценарий гиперконвергенции, когда задача обеспечения отказоустойчивости и надежности платформы решается с помощью не дорогостоящего оборудования, а типовых относительно дешевых серверов x86 и нашего ПО, которое берет на себя все заботы по надежной распределенной виртуализации вычислений и хранения данных на таком наборе серверов. Благодаря такому подходу удается отказаться от дорогостоящей аппаратуры и выделенных специализированных систем хранения данных, сохранив все выгоды отказоустойчивости.
За счет переноса функций на умное ПО система продолжит работать даже при отказе диска, сервера или целой группы серверов, а пользователь этого не заметит: перераспределение нагрузки и восстановление данных выполняются автоматически. Таким образом, задача обеспечения работоспособности отдельного сервера теряет свое критическое значение, а значит, можно использовать более дешевое оборудование. В итоге при построении такой виртуализированной инфраструктуры общее решение получается существенно дешевле, а управлять им проще, чем отдельными СХД и серверами разных производителей.
LAN: Первоначально основным приложением для гиперконвергентных решений была поддержка инфраструктуры VDI. Насколько востребованы решения VDI и для каких задач предназначена ваша платформа?
Рубанов: Такой сценарий использования нашего продукта, как организация удаленного доступа к виртуальным рабочим столам, возможен — с его помощью можно легко и быстро развернуть инфраструктуру VDI в контейнерах или ВМ. Однако мы не позиционируем нашу платформу как специфическое решение для VDI, она имеет более широкое применение, и конкретной специализации у нее нет — прикладные нагрузки могут быть самими разными.
Если при построении гиперконвергентной инфраструктуры задействовать достаточно большое количество серверов, ее можно использовать для самых разных сценариев применения, без ограничений. При достаточном количестве серверов в кластере удается добиться очень высоких показателей производительности за счет правильного распараллеливания доступа к множественным источникам. В новых версиях мы научились не только осуществлять классическое дублирование дисков, но и использовать умные алгоритмы Erasure Coding — они гораздо эффективнее, чем резервирование по схеме 2+1.
Если говорить о примерах, то в Объединенной строительной корпорации наше решение применяется для документооборота, в нескольких российских университетах на нем развернута система управления вузом, сейчас на базе «Росплатформы» строится большая федеральная информационная система и т. п.
LAN: Многие поставщики гиперконвергентных решений предлагают уже готовые специализированные устройства (appliance), что позволяет быстрее и проще осуществлять развертывание инфраструктуры…
Рубанов: Мы отличаемся тем, что предоставляем своим клиентам большую свободу выбора. Известные вендоры гиперконвергентных решений предлагают готовые программно-аппаратные комплексы, но поставить ПО на уже имеющиеся у заказчика серверы они не могут, а мы такой сценарий поддерживаем. К тому же при нашем подходе заказчик может приобрести серверы у предпочтительного поставщика и установить на них наше программное обеспечение.
Если же заказчик не хочет сам заниматься закупкой оборудования, он может обратиться к нашим партнерам и приобрести у них готовый программно-аппаратный комплекс (ПАК). Например, с компанией IBS мы сделали ПАК «СКАЛА-Р»: системный интегратор объединил наше ПО с оборудованием российского производителя «Депо компьютерс» и добавил свои компоненты по управлению и мониторингу. «СКАЛА-Р» представлена линейкой ПАК разного масштаба, которые в начальной конфигурации подойдут даже для небольших компаний.
LAN: Исторически провайдеры предпочитали контейнеры, а корпоративные пользователи — виртуальные машины. Ваше решение поддерживает и ВМ, и контейнеры. Зачем корпоративным пользователям, вашим основным заказчикам, нужны контейнеры?
Рубанов: Это мой любимый вопрос. В части внедрения передовых технологий Россия обычно отстает от передовых стран на несколько лет, это касается и использования контейнеров в корпоративном сегменте. Так, по данным отчета Linux Foundation, еще в далеком 2014 году около трети корпоративных CIO (россияне в опросе не участвовали) заявили, что их компании уже применяют контейнеры, а две трети — что они собираются это сделать в следующем году.
Почему это происходит? Ответ очень простой. Предприятия считают деньги, а контейнеры позволяют на том же оборудовании создать гораздо больше виртуальных окружений, то есть запускать больше прикладных задач. Кроме того, расположив в контейнере отдельную специализированную часть своей системы (микросервис), можно повысить гибкость управления. Это позволяет добиться высокой маневренности бизнеса (agility). А для современных предприятий быстрая адаптация ИТ-инфраструктуры является вопросом как получения конкурентных преимуществ, так и выживания. Построение корпоративных систем на базе микросервисов как раз и позволяет добиться пластичности бизнеса. Эта возможность давно высоко оценена за рубежом, в России компании только присматриваются к ней. Надеюсь, что в ближайшие годы мы станем свидетелями того, как эта технология начнет широко применяться и в России.
Раз уж зашла речь о контейнерах, хотелось бы отметить, что они бывают двух видов: системные и прикладные. Системный контейнер сравним с легкой виртуальной машиной. Примером же прикладного контейнера может служить Docker. Мы поддерживаем оба вида — внутри наших системных контейнеров могут размещаться и контейнеры Docker.
Но еще раз подчеркну, что мы поддерживаем не только контейнеры. Это лишь одна из возможностей виртуализации в рамках нашей системы, которая может использоваться параллельно с классическими виртуальными машинами. Выбор делают сами клиенты.
LAN: Какое место занимает гиперконвергентная инфраструктура в программно определяемых ЦОДах?
Рубанов: Гиперконвергенция — один из подходов для построения программно определяемого ЦОДа. Здесь важно объединить три компонента: виртуализацию вычислений, виртуализацию хранения данных и виртуализацию сетевых функций.
LAN: Если говорить о перспективах гиперконвергентных решений, насколько широкое распространение они могут получить в качестве универсальной инфраструктуры?
Рубанов: На прошедшем недавно Russian Open Source Summit директор SuSe категорически заявил, что через два года все новые ИТ-инфраструктуры будут строиться по гиперконвергентному принципу, то есть приобретать дорогие серверы и СХД перестанут. Возможно, он хотел эпатировать публику, но вот, например, Gartner официально прогнозирует ежегодный рост продаж гиперконвергентных решений на 46%. Это серьезные аналитики, и такие цифры — это очень много по сравнению с общим ростом ИТ-отрасли.
LAN: В любом случае для программного обеспечения необходима аппаратная платформа. Насколько реально достижение цифрового суверенитета при отсутствии собственной элементной базы?
Рубанов: Москва не сразу строилась — надо стремиться увеличивать российское влияние и вклад в используемые технологические стеки, особенно в критически важных и государственных системах. Если система полностью построена на американском программном и аппаратном обеспечении, ни о каком цифровом суверенитете говорить не приходится. А когда на том же оборудовании установлено российское ПО, это уже улучшает ситуацию, поскольку возможность повлиять на такую систему посредством санкций сокращается.
Степень цифрового суверенитета повышается еще больше, если серверы и используемые в них платы проектируются и собираются в России. Для критических систем могут использоваться процессоры «Эльбрус» и «Байкал», правами на дизайн которых располагают отечественные компании. Так, государственная система управления паспортами построена на «Эльбрусе». Но нужно ли стремиться к полной автономии, при которой все аппаратное обеспечение было бы придумано и изготовлено в России, — вопрос дискуссионный.
В нашей стране достаточно много производителей ПО (в том же Реестре Минкомсвязи уже больше 3000 позиций), но есть и компании, выпускающие аппаратное обеспечение (с той максимальной степенью локализации, которая возможна в текущих условиях). Все продукты можно объединять в партнерские стеки: (условно) российское оборудование, потом виртуализация, например, на базе нашей платформы, поверх нее российские операционные системы (они уже имеются), и венчают стек российские прикладные продукты.
На основе такой кооперации уже сейчас можно строить импортозамещающие программно-аппаратные комплексы, охватывающие весь стек — от оборудования до прикладных программ.
LAN: Для экономической устойчивости российских вендоров, позволяющей развивать инновационные решения, емкости локального рынка недостаточно…
Рубанов: Если новый вендор разрабатывает технологию с нуля, потенциала российского рынка действительно вряд ли хватит — чтобы окупить инвестиции, потребуется много лет. Здесь нужно идти по двум направлениям: оптимизировать инвестиции для построения продукта и увеличивать доходную часть за счет рынков других стран.
По первому направлению можно опираться на уже имеющиеся разработки — использовать открытый код или приобрести закрытый, сделав его открытым для себя. Так, например, мы получили очень хорошую стартовую базу в виде сложного продукта, в который уже инвестировано огромное количество человеко-лет и ресурсов. Это дало нам большое преимущество. Я бы рекомендовал такой путь любым новым российским вендорам, чтобы, с одной стороны, не изобретать велосипед, с другой — иметь все независимые права и технические возможности автономной разработки. Хотя и не считаю этот подход единственно возможным. Ведь немногие согласятся передать исходные коды вместе со всеми правами на его независимую доработку и создание независимых продуктов, но если удается договориться, это отличный вариант.
Что касается рынков других стран, то относительно «простой» путь расширения бизнеса российского вендора — выход на рынки стран БРИКС и дружественных по отношению к России государств. При текущей политической ситуации закрепиться на других рынках в сегменте крупных корпораций и государственных организаций практически невозможно. Так, например, даже Parallels, которая формально является компанией со швейцарской юрисдикцией, приходилось сталкиваться с отказами со стороны американских клиентов, из-за того что становилось известно, что вся разработка ведется в России. Что уж говорить о формально зарегистрированных в России компаниях.
LAN: Так в чем же заключаются основные преимущества предложения «Росплатформы»?
Рубанов: Я бы выделил три пункта. Во-первых, российское происхождение де-факто и де-юре, то есть российские программисты и инфраструктура разработки, исключительные права на продукты в России и вот теперь официальное включение в Реестр российского ПО Минкомсвязи. Это важный аргумент прежде всего для государственных заказчиков, хотя и многие российские коммерческие компании начинают ценить отечественную продукцию, так как вендор «под боком» гораздо отзывчивее на их запросы, не говоря уже о предсказуемых ценах в рублях и пользе сохранения средств в экономике страны.
Во-вторых, экономическая привлекательность. Решение, созданное на основе «Росплатформы», заметно дешевле, чем системы, собранные на базе зарубежных аналогов.
В-третьих, технологическое превосходство. Мы предлагаем ряд уникальных функций и возможностей — в частности, объединение контейнерной и гипервизорной виртуализации в рамках одного унифицированного решения, дополненное поддержкой современных гиперконвергентных сценариев для построения ИТ-инфраструктур «по последнему слову науки и техники».
